1. Классическое евразийство (обзор)
2. Творчество Л. Н. Гумилева как развитие евразийской мысли
3. Появление неоевразийства: историко-социальный контекст
4. Этапы развития неоевразийской идеологии и побочные течения
5. Основные философские положения неоевразийства

Основные философские положения неоевразийства

Неоевразийство теоретически состояло в возрождении классических принципов этого движения на качественно новом историческом этапе и в превращении этих принципов в основу идеологической, мировоззренческой и политической программы. Наследие евразийской классики было взято как мировоззренческого основания для идейной (политической) борьбы в пост-советский период, как духовно-политическую платформу «интегрального патриотизма» (по ту сторону деления на «красных» и «белых»). Этот идеологическая, мировоззренческая и политическая актуализация принципиально отличает неоевразийство от трудов историков, занимавшихся евразийством как идейным и социально-политическим феноменом прошлого. «Археологией» и библиографией евразийства, а также развитием взглядов Льва Гумилева строго в рамках исторической науки занимались разные группы (Кожинов, Новикова, Сизямская, Шишкин, Ключников, Балашов). Но активно и адресно взяли евразийство на вооружение – единицы. Их-то и следует называть в строгом смысле «неоевразийцами».

Неоевразийцы взяли на вооружение основные положения классического евразийства, приняли их в качестве платформы, отправной точки, теоретической базы и основы для дальнейшего развития и практического применения.

В теоретической области неоевразийцы значительно развили основные принципы классического евразийства с учетом широкого философского, культурного и политического контекста идей 20 века.

Каждое из основных положений евразийской классики (см. «Основные положения классического евразийства.») получил концептуальное развитие.

Цивилизационный подход

Тезис кн. Н. С. Трубецкого «Запад (Европа) против человечества»

дополняется германской политической философией (О. Шпенглер, В. Зомбарт, К. Шмитт, А. Мюллер ван ден Брук, Л. Фробениус, Э. Юнгер, Ф. Юнгер, Ф. Хильшер, Э. Никиш и т.д.), европейским традиционализмом (Р. Генон, Ю. Эвола, Т. Буркхардт, Ф. Шуон, Г. да Джорджо и т.д.), «новой левой» критикой западного капитализма (Ж. Батай, Ж.-П. Сартр, Г. Дебор, М. Фуко, Ж. Делез), марксистской критикой «буржуазного строя» (А. Грамши, Д. Лукач и т.д.), европейскими «новыми правыми» (А. де Бенуа, Р. Стойкерс и т.д.). Критика западного буржуазного общества с «левых» (социальных) позиций накладывается на критику того же общества с «правых» (цивилизационных) позиций. Евразийская идея «отвержения Запада» подкрепляется широким арсеналом «критики Запада» представителей самого Запада, не согласных с логикой его исторического пути (по меньшей мере в последние несколько столетий). К этой идее слияния самых разных (подчас политически противоположных) концепций отрицания западной цивилизации в качестве «нормативной» неоевразийцы приходят не сразу, но постепенно с конца 80-х до середины 90-х.

В «критику романо-германской цивилизации»

вносится важный акцент, поставленный на критике приоритетно англосаксонского мира, США. В духе немецкой Консервативной Революции и европейских «новых правых» «западный мир» дифференцируется на атлантические США + Англию и континентальную (собственно, романо-германскую) Европу, где континентальная Европа рассматривается как явление нейтральное и могущее быть положительным. Термин «романо-германский» в неоевразийстве не употребляется (в отличие от классического евразийства), намного чаще говорится об «атлантизме», «англо-саксонском мире», «мондиализме» («глобализме»), «новом мировом порядке», «планетарном либерализме».

Пространственный фактор

Тезисы «месторазвитие» и «географический детерминизм»

получают фундаментальное базовое парадигмальное значение, сопрягается с «пространственным мышлением», «синхронизмом», отказом от идеи «универсальной истории», от историцизма в целом.

Неоевразийство выдвигает идею тотальной ревизии истории философии с позиций «пространства». В этом обобщаются самые разнообразные модели циклического взгляда на историю – от И. Данилевского до О. Шпенглера, А. Тойнби и Л. Гумилева.

Наиболее полного выражения этот принцип получает в контексте традиционалистской философии, которая радикально отвергает идеи «эволюции» и «прогресса» и развернуто обосновывает это отвержение подробными метафизическими выкладками. Отсюда традиционная теория «космических циклов», «множественного состояния бытия», «сакральная география» и т.д. Основные принципы теории циклов развернуто представлены в трудах Р. Генона (и его последователей Г. Жоржель, Т. Буркхардт, М. Элиаде, А.Корбен). Полностью реабилитируется понятие «традиционное общество», которое либо не знает «истории», либо релятивизирует ее обрядами и мифами «вечного возвращения».История России видится не просто как одно из месторазвитий, но как авангард «пространственных» систем («Восток»), противопоставленных «временным» («Запад»).

Государство и нация

Тезис «неославянофильство»

уточняется в сторону противопоставления народов Востока народам Запада, особый положительный акцент ставится на великороссах в отличие от западных славян. Это не противоречит классикам евразийства, но развивает и заостряет их интуиции (это видно уже у Гумилева). Народы Запада квалифицируются как носители «профанного» начала, в отличие от «сакрального» структуры народов Востока (и Третьего мира). Для славян, а еще точнее, для автохтонов России-Евразии не просто требуется «равноправия» наряду с другими европейскими народами (как можно понять ранних славянофилов), но центрального места в авангарде народов всего мира, стремящихся противостоять «глобализации Запада». Это предельная форма универсализации национального мессианства в новых пост-советских терминах. От собственно «славянофильства» в неоевразийстве остается любовь к национальным корням русского народа, повышенная чувствительность к старообрядчеству, критичность в отношении петровских реформ. При этом подчеркивание расового родства славян между собой не только не приветствуется, но отвергается, так как культурно, конфессионально, геополитически и цивилизационно славяне глубоко различны. Вслед за К. Леонтьевым неоевразийцы подчеркивают «славяне есть, славизма (в смысле расового единства, осознанного как основа интеграционного проекта) нет». В некоторых случаях определение «славянофил» в последнее время может выступать как антитеза определению «евразийца», что несет смысл противопоставления патриота, с этно-расистскими (ксенофобско-шовинистическими) наклонностями патриоту, осознающему свою идентичность геополитически и цивилизационно.

Туранский фактор,

позитивно оцененный классиками евразийства в становлении российской государственности рассматривается в более широком контексте, как положительное влияние традиционного и сакрального Востока, оказанное на русских, занимавших промежуточное положение между Европой и Азией. Функция Турана осмысляется в терминах сакральной географии и священной истории.

Диалектика национальной истории

доводится до окончательной «догматической» формулы, с включением историософской парадигмы «национал-большевизма» (Н. Устрялов) и его осмысления (М. Агурский). Модель следующая:

Киевский период как провозвестие грядущей национальной миссии (IX – XIII вв.);

Монголо-татарские завоевания как щит от нивелирующих европейских тенденций, геополитический и административный заряд Орды передается русским, распад русских на западных и восточных, разделение культурных типов, формирование на базе «восточных русских» под контролем Орды великороссов (XIII – XV вв.);

Московское царство как пик национально-религиозной миссии Руси (Третий Рим) (XV – конец XVII вв.);

Романо-германское иго (Романовы), распад национального единства, разделение на западнические элиты и национальные массы (конец XVII – начало XX вв.);

Советский период, реванш национальных масс, период «советского мессианства», восстанавливающего основные параметры Московского вектора (XX в.);

Смутное время, которое должно завершиться новым евразийским рывком (начало XXI века).

Политическая платформа

Тезис «евразийский отбор»

пополняется методологией школы В. Парето, движется по логике реабилитации «органической иерархии», обретает некоторые ницшеанские мотивы, развивается учение об «онтологии власти», о православном «катехоническом» значении власти в Православии. Идея «элиты» дополняется конструкциями европейских традиционалистов, исследовавших кастовую систему древних обществ, онтологию и социологию каст (Р. Генон, Ю. Эвола, Ж. Дюмезиль, Л. Дюмон). Гумилевская теория «пассионарности» ложится в основу концепции «новой евразийской элиты».

Тезис «демотия»

пополняется политическими теориями «органической демократии» от Ж.-Ж. Руссо до К. Шмитта, Ж. Фройнда, А. де Бенуа, А. Мюллера ван ден Брука. Определение неоевразийского понимания «демократии» («демотии») как «соучастия народа в свое собственной судьбе».

Тезис «идеократия»

фундаментализируется апелляциями к идеям «консервативной революции», «третьего пути», учитывается полной опыт «советской», израильской, исламской, «фашистской» идеократий, анализируются причина их исторического провала. Критически переосмысляется качественное содержание идеократий XX века, разрабатывается последовательная критика советского периода (доминация количественного подхода, профанические теории, диспропорция классового подхода).

К развитию идей классических евразийцев добавляются следующие концептуальные:

Философия традиционализма (Р. Генон, Ю. Эвола, Т. Буркхардт, А. Корбен), идея радикального упадка «современного мира», глубинное исследование Традиции. Глобальная концепция «современного мира» (негативная категория) как антитезы «мира Традиции» (как позитивная категория) придает критике западной цивилизации фундаментальный метафизический характер, уточняет эсхатологическое, кризисное, фатальное содержание основных процессов – интеллектуальных, технологических, политических, экономических – исходящих с Запада. Интуиции русских консерваторов от славянофилов до классических евразийцев дополняются фундаментальной теоретической базой. (См. А. Дугин «Абсолютная Родина», М., 1999, «Конец Света», М., 1997,A. Dugin "Julius Evola et le consevatisme russe",Roma, 1997).

Исследование структур сакрального (М. Элиаде, К. Г. Юнг, К. Леви-Стросс), представление об архаическом сознании как о парадигмальном манифестационистском комплексе, лежащем в основе культуры. Приведение многообразия человеческой мысли, культуры к древнейшим психическим слоям, где сосредоточены фрагменты архаических ритуалов инициации, мифы, изначальные сакральные комплексы. Интерпретация содержания современной рациональной культуры через систему дорациональных древних верований. (А. Дугин «Эволюция парадигмальных оснований науки», М. 2002)

Поиск изначальной символической парадигмы пространственно-временной матрицы, лежащей в основе обрядов, языков и символов (Г. Вирт, палео-эпиграфические исследования). Стремление на основании лингвистических («ностратика, Свитыч-Иллич), эпиграфических (рунология), мифологических, фольклорных, обрядовых и иных памятников воссоздать изначальную картину «сакрального мировоззрения», общего для всех древних народов Евразии, нахождение общих корней. (См.А. Дугин «Гиперборейская Теория», М., 1993)

Учет развития геополитических идей на Западе (Макиндер, Хаусхофер, Лохаузен, Спикмен, Бжезинский, Тириар и т.д.). Геополитическая наука с эпохи Макиндера получила существенное развитие. Роль геополитических закономерностей в историиXX века оказалась настолько наглядно подтвержденной, что геополитика стала самостоятельной дисциплиной. В рамках геополитики само понятие «евразийство», «Евразия» приобрело новый смысл, более широкий, нежели ранее. «Евразийством» в геополитическом смысле начиная с некоторых пор стали обозначать континентальную конфигурация стратегического блока (существующего или потенциального), созданного вокруг России или на ее расширенной основе, и противодействующего (активно или пассивно) стратегическим инициативам противоположного геополитического полюса – «атлантизма», во главе которого с середины XX в. утвердились США, сменив Англию. Философия и политическая идея русских классиков евразийства в такой ситуации были осознанны как наиболее последовательное и емкое выражение (дополнение) «евразийства» в стратегическом и геополитическом смысле. Благодаря развитию геополитических исследований (А. Дугин «Основы геополитики» М.,1997) неоевразийство становится развитой методологической системой. Особо выделяется значение пары Суша –Море (по Карлу Шмитту), проекция этой пары на многомерные явления – от истории религий до экономики.

Поиск глобальной альтернативы «мондиализму» («глобализму»), как ультрасовременному феномену, резюмирующему все то, что оценивается евразийством (и неоевразийством) со знаком минус. «Евразийство» в широком смысле становится концептуальной платформой «антиглобализма» или «альтернативного глобализма». «Евразийство» обобщает все современные тенденции, отказывающиеся признавать «объективное» и тем более «позитивное» содержание «глобализма», придает антиглобалистской интуиции новый характер доктринального обобщения.

Ассимиляция социальной критики «новых левых» в «право-консервативной интерпретации» (переосмысление наследия М. Фуко, Ж. Делеза, А. Арто, Г. Дебора). Освоение критической мысли противников современного западного буржуазного строя с позиций анархизма, неомарксизма и т.д. Это концептуальное поле представляет собой развитие на новом этапе «левых» («национал-болшевистских») тенденций, присутствовавших и у ранних евразийцев (Сувчинский, Карсавин, Эфрон), а также методология взаимопонимания с «левым» крылом «антиглобализма».

Экономика «третьего пути», «автаркия больших пространств». Применение к российской пост-советской действительности моделей «гетеродоксальной» экономики. Применение теорий «таможенного союза» Ф. Листа. Актуализация теорий С. Гезелля, Ф. Шумпетера, Ф. Леру, новое «евразийское» прочтение Кейнса.