|
Литературный комитет Партии "ЕВРАЗИЯ" представляет проект
|
Такие рассказы, как правило многозначны, и читатель вправе понимать их по-своему: он приглашается на пир творчества.. Везде в этих рассказах царит сюр, скрытое леденящее предупреждение, и тайные метафизические намёки, хотя сами рассказы просты, прозрачны, и доступны любому взор. Это тем более впечатляет. Даже свинка-оракул в виде игрушки (механический оракул: это ведь знаменье времени!) вдруг плачет. Всегда мы видим у Григорьева неожиданный ход: внутри подтекста или в самом тексте. Слёзы робота (пусть и оракула) - как будто бы очаровательный нежный упрёк нашей цивилизации. Может быть и компьютеры будут плакать? И эдакое может быть. Рассказ о Китеже интересен тем, что он совершенно ясно указывает на проблему иллюзорности, когда за истинный Свет принимается нечто похожее на него, но на самом деле далекое от него и тревожное. К тому же, как в русских сказках, возврата нет. Разумеется, возможна и иная, ещё более тревожная и щемящая интерпретация этого рассказа. Рассказы Николая, впрочем, далеко не всегда сюрреалистичны или сказочны. К тому же "сюр" или сказочность используются им явно как средство для убедительной метафизической идеи, которая, конечно, при всей её внешней ясности многозначна. Это вполне соответствует самому духу метафизики. С другой стороны, у Николая много рассказов, где обыденная реальность и план "сновидений", иных измерений переплетён в единую и цельную панораму. Причём иногда даже трудно отличить "обыденность" от "кошмара". Не то реальность стала сновидением, не то сновидение реальностью (рассказ "Сомнения"). И это знак времени. Наконец, рассказы Николая легко читаются, ибо переход от "фантастического" к "обыденному" - лёгок и прост. Но и за "фантастическим", и за "обыденностью" у Николая стоит та или иная метафизическая идея, и это уже меняет ситуацию, делая его произведения блестящим примером метафизического реализма.
|