Что-то происходит, нехорошее, тайное, похожее на наступление сумерек, добротно пропахших сыростью и дешевыми сигаретами. Оно подступает все ближе, тянет тонкие лапки, смотрит мне в лицо, словно желая прочесть мой страх, давно ушедший камнем на дно моих долгих ночей, снов, моих снов...

Мне все равно.

Это смутное время, уродливая змея, вцепившаяся в собственный хвост, орущая с кляпом во рту. Из ее пасти стекает кровь - густая темная жидкость. Глаза ее стали огромными, покрылись сетью мелких кровоподтеков. Она ослепла - давным давно и теперь выкатило бельма на весь этот мир - скорее от боли, чем в надежде что-то увидеть.

Вырождение. Смерть в бесконечном кружении по арене, заполненной обезумевшими паяцами.

[ ты был первым, кто не помнил дороги назад. ложь, все это ложь. дороги назад никогда не было. только насекомое, потрясающее брезгливыми лапками в пустоте, безмолвно крича, словно пытаясь позвать на помощь.]

"Мы прокатимся на санках до ворот земного рая." Hет, пожалуй я столько не выпью.

[ Привет, привет, я с приветом, а ты - нет. Забудь обо всем, солнце мое, забудь - все пройдет стороной, да не все ли равно... ]

Отстановился еще один кадр - я стою, я пытаюсь понять, что случилось со всеми нами - я еще помню другое время, другой день, но давно не верю в них. Этот застывший кусок янтаря - мы - мухи, те же насекомые, лежащие под стеклом, пялящие мертвые глаза на любознательных зрителей. Жаль, что не слышно... Ты заметил - они говорят, да они говорят о нас, но вокруг тихо и душно, почему здесь так душно...

[ в янтаре, мы все - в янтаре. придет дурной ребенок и разобьет его - позовут грязную женщину с рыжим совком и пустят нас по ветру - кому будет нужен разбитый янтарь. ]

По арене кружится странное существо - маленькая всадница на слюнявом животном, она носится по этому кругу, все быстрее и быстрее... Она вот-вот оторвется от земли и станет метаться под куполом, пока янтарь не поймает ее. Ха-ха ! Все там будем, детоньки. Круг, еще круг, еще, давай, давай, ну - что же ты ?

[ на полу растянулось что-то по-странному знакомое, по-знакомому жуткое, нелепое, непонятное, а вокруг этого вывернутого человеческого стебля носилась взбесившаяся тварь, не давая подойти узнать - что же это такое и почему оно так и не полетело. Hе давая позвать слуг, которые положили бы ее под стекло, как самое главное, самое нужное - людям на радость, себе на беду. ]

Возмездье. Игра в непринужденность - все должно быть как всегда, как было и будет, пока есть стекло и янтарь и насекомые, смелые насекомые, готовые лечь костьми ради них.

****

Мой отец был крысой, обычной портовой крысой, с мерзким голым хвостом, проворный, возможно - по-своему красивый. Я люблю крыс, но только тех, что бегают на четырех лапах. Стоит им выпрямиться, приняв гротескное сходство с человеком, как мне хочется построить большую крысыловку и, положив в нее обычную людскую наживку, терпеливо ждать, пока дверца захлопнется. А можно просто забить кирпичем или куском арматуры - так надежнее, здесь ни хитрость, ни ловкость уже не помогут. Главное не забыть убрать, пока не начало разлагаться.

[ десять негритят пошли купаться в море. More and more. Nothing but... ]

Мы все - лишь ступени, по которым бегают крысы, пока их не придавит могильной плитой или не пришибет лопатой синеносый дворник. Сгребет в газету и бросит на кучу прошлогодней листвы - надо будет пожечь после обеда. Эх ! Гори, гори ясно, что уж там - гори, позволяю.

[ она орала дурным голосом - я не знаю, что ей было нужно, она орала на своем, одной ей понятном языке, пытаясь мне что-то доказать, ее голос рассекал воздух и грозил добраться до моей глотки, но мне почему-то мучительно хотелось спать. не люблю. ]

Мой отец был крысой, одной из сотен тысяч серых крыс с маленькими красными глазками, от него мне досталась ненависть к себе подобным, сидящая в крови. Что ж, nothing but hate. Мне это подходит.

[ Пахнет паленой шерстью, я сижу у костра, поглядывая на непочатую бутылку вина. Ее выпьют охотники, те, кто придет сюда после меня. Я не из тех, кто крадется во тьме в поисках добычи, мне лучше не видеть их. Да не все ли равно... Просто мне уже хватит - эта бутылка мне может слишком дорого встать. Я засыпаю. Когда придут охотники, меня уже здесь не будет. Им не проникнуть в мой сон, не зайти в эту дверь. Я скажу "welcome" - для тех кто найдет этот путь, для всех, кто услышит. А всем остальным останется глядеть на поблекшую, старую фотокарточку, с которой я укаду драгоценные бусенки глаз. ]