Из московского клуба "Штучка", шатаясь, но поддерживая друг друга, вышла парочка. Вечер удался. Компания подобралась что надо, концерт тоже порадовал. Группа "Кривые руки папы Карло" отыграла по полной программе. Ехать домой Ваня и Маша (совершеннолетие которой, собственно, и отмечали) не спешили - благо погода располагала к продолжению.
- Девушка! - окликнул Машу скрипучий старческий голос. - Можно вас на минуточку?
Иван попытался остановить подругу, но из-за выпитого реакция замедлилась, и он даже не заметил, как Маша оказалась в подворотне рядом с каким-то незнакомцем. Ветер успел донести до юноши обрывки слов:
- Совсем плохо... Срочно нужно... - бормотал ее собеседник.
Внезапно невесть откуда появился огромный зверь, напоминавший дракона и Змея Горыныча одновременно. Старик сгреб Машу в охапку, взгромоздился с ней на чудо-юдо, и все трое растворились в темноте.
Иван мигом протрезвел и заметался по пустынной улице. Бежать в милицию и, дыша перегаром, заявлять, что его девушку унес в неизвестном направлении старик верхом на сказочном звере? Объясняй потом, что ты не наркоман, не алкоголик и видел все собственными глазами. Сидеть в "обезьяннике", в то время как с Машей вытворяют черт знает что?
В тот момент Ване очень хотелось проснуться дома, пусть в состоянии жутчайшего похмелья, но в теплой постели, причем желательно рядом с Машей.
Вдруг за его спиной раздался старушечий голос:
- Сынок, а сынок...
К Ивану обращалась сухая маленькая старушка, одетая в какую-то ветошь. "Сообщница", - мелькнуло в голове у парня.
Старушка оказалась словоохотливой, и вскоре Иван узнал много неожиданного. Правда, звучало все как откровенный бред.
Оказалось, что девушка приходится дальней родственницей тому старику - представителю древнего колдовского рода. Как часто бывает в сатанинских семьях, родился он с одной особенностью, посланной ему в наказание, а именно - с вечным нечеловеческим голодом. А шанс его утолить у него появляется только тогда, когда среди его родни рождается красивая девушка, что для таких семей, отличающихся крайней непривлекательностью, конечно же большая редкость. Долгие годы колдун ждет рождения красавицы, потом - ее совершеннолетия, поскольку нападение на ребенка чревато вмешательством более могущественной родни. Но когда рано или поздно жертва все же попадает ему в руки, он вытягивает из нее все соки и обретает силу и молодость.
- Кровь он не пьет, а просто смотрит на нее и всю молодость ее высасывает. Про энергетических вампиров небось слыхал? Вот девица-то вместо него, ирода, и помирает, - объяснила бабуля. - Да ты нос-то не вешай. Успеешь к своей красавице. Он ведь не сразу высасывает. Сперва любуется. Месяц, может, а то и дольше.
Как объяснила старуха, Ивану срочно нужно ехать в Тамбовскую область. Там, на краю леса, его уже ждет ее помощник, который и доставит Ваню к месту решающей битвы со старым колдуном. Старуха призналась, что помогает ему по причине, которую Ваня, если все сложится удачно, узнает позже. В довершение она достала грязную, с отбитым краем и прилипшими крошками тарелку и, плюнув на нее, показала, как на экране, лежащую среди какого-то хлама Машеньку - к счастью, пока живую.
На опушке Ивана встретил какой-то снежный человек с серовато-коричневой шкурой и огромными глазами.
- Путь твой лежит туда, где кончается мироздание, - промычало чудище. - Я с тобой не пойду, нельзя мне. Но дорогу покажу.
Он сгреб Ивана в охапку и, подхватив, понес на своем хребте в самую глубь бурелома.
Через некоторое время чудовище столкнуло Ивана со спины и исчезло.
Пришлось парню самому продираться через бурьян и сухостой. Казалось, нет ему ни конца ни края. Наконец мелькнул просвет, и Иван вышел из чащи. Он увидел щербатый забор, простой деревянный дом и покосившуюся сторожку. Из-за забора доносился неразборчивый мат. Увидев того самого старика, Иван, не сдержавшись, набросился на него с кулаками. Завязалась драка. Старик оказался настолько неповоротливым, костлявым и криворуким, что Ивану стало его жалко, и он остановился, чтобы ненароком его не искалечить. Надавав для приличия колдуну (видимо, с перепугу забывшему свое ремесло) не слишком сильных, но энергичных пинков под зад, он запер его в погребе и отправился на поиски Маши.
Девушка лежала погруженная в сон, похожий на летаргический, и разбудить ее никак не получалось. Ни с помощью поцелуев, ни шепотом, ни криками, ни уговорами. А проснуться, если верить старухе, она могла, только когда костлявый хозяин дома отправится в мир иной. По ее словам, жизнь старика, совсем как в сказке, пряталась в яйце.
Яйца Иван обнаружил в обычном загаженном курятнике. Перемазавшись с ног до головы, Иван перебил несколько десятков и в конце концов наткнулся на одно, которое совершенно не отличалось от остальных, но внутри него блеснула долгожданная иголка...
Когда ее кончик треснул, из погреба раздались тихий вздох и звук падающего тела. Из чулана, пошатываясь, вышла Маша. Взгляд ее блуждал где-то далеко от Ивана.
- Маша, что с тобой? Ты в порядке? - подскочил к ней Иван.
- Хорошо мне, сынок. Ох как хорошо. Только не Маша я. Ты уж извини. Сестра я ведьмака того, царство ему подземное. Спасибо, что помог с ним справиться, с конкурентом моим. Мы ведь с ним Машу поделить не могли. Я в тело ее вселиться хотела, чтобы жизнь себе продлить, да братец опередил, уволок ее за тридевять земель. Но теперь спасибо тебе, Ванечка.
- А Маша? Ее что, больше нет? - спросил Иван, чувствуя, что разум покидает его.
- Ну зачем же? В моем теле она. В моей квартире. Да ты ступай, касатик, подобру-поздорову, ты мне больше не нужен.
Ваня схватился за голову, стал выть дурным голосом и биться о стену. Он ненавидел старуху и готов был ее растерзать, но причинить вред телу Маши, пусть и с чужой душой внутри, не мог. Не в силах вынести свалившегося на него кошмара, Ваня опрометью бросился к лесной чаще...
Следующие полгода Иван питался орехами и ягодами. Звери его не трогали, а, едва завидев, шарахались. Молодой человек вышел к людям, уже изрядно одичав. Местные жители чуть было его не прибили, но участковый вызвал врачей, и Ваню отвезли в областную психиатрическую больницу.
Очнувшись на провалившейся скрипучей раскладушке, Маша открыла глаза и увидела совершенно незнакомую обстановку - пыльные кружевные салфетки на старой потрескавшейся мебели, выцветшие фотографии на стенах. Все вокруг было непривычно ветхим, состарившимся на много лет. За окном сияла огнями рекламы Москва.
Маша попыталась встать, но боль отбросила ее обратно. Болело все. Казалось, тело вот-вот развалится на части. Взглянув случайно на свои руки, она не узнала их - морщинистые, все в пятнах, с уродливо выпирающими артритными суставами. Коснувшись лица, девушка ужаснулась еще больше. Ее нежная кожа превратилась в сплошной сморщенный пергамент. В памяти кошмарным сном носились воспоминания об уродливом старике, схватившем ее прямо на улице...
С трудом встав, Маша добрела до ванной и заглянула в зеркало. На нее смотрело лицо совершенно незнакомой старухи, страшное и злое. Седые космы висели свалявшимися клоками, щербато скалились беззубые челюсти.
Старушка с четвертого этажа как обычно под вечер выходила посидеть во дворе. Как всегда, она кряхтела и стонала, проклиная погоду и правительство. И только одно было непонятно - почему в последнее время, случайно увидев идущую по улице юную девушку, она начинала тихо плакать, а услышав модную мелодию, иной раз качала в такт, как могла, своей артритной ногой. Соседи сначала удивлялись, но потом списали все на старческий маразм. Тем более что она не раз будила их по ночам, когда надсадно и громко, чуть ли не в полный голос рыдала, глядя в окно на яркие огни родной столицы.