|
Комментарии ОПОД «Евразия» к актуальным
общественно-политическим событиям
Фрагменты различных интервью
Александра Дугина – Лидера Общероссийского
Политического Движения «Евразия» журналистам.
Часть 1 // Часть 2 // Часть 3 // Часть 4
Какова Ваша позиция по проблемам
кавказского региона?
Славяно-тюркский симбиоз является основой
этногенеза великороссов, базой русской
государственности. Это не только проект, причем
узко оборонный, как Вы его видите, но
геополитическая ось евразийства в прошлом,
настоящем и будущем. Геополитическая роль Китая
в этом контексте многомерна. С точки зрения
геополитической комплиментарности, у России с
Китаем мало общих долгосрочных геополитических
интересов. С демографической же точки зрения,
этническая экспансия китайцев в Сибирь вполне
реальная, и мало приятная опасность. Евразийская
геополитика, в которой, конечно, славяно-тюркская
ось является доминантой, предлагает Китаю
позитивный вариант меридианальной экспансии в
южном направлении, и предостерегает от
продвижения Китая на Север. Точно так же и в
случае Турции. Мы заинтересованы в том, чтобы
Турция обратила свое внимание на Юг, и
предоставила земли, лежащие к северу от ее
границ, нашим заботам. И в случае Китая, и в случае
Турции мы не можем говорить о прямом вписывании в
евразийский проект, но и для этих региональных
держав у нас есть позитивный сценарий. Поэтому на
региональном уровне абсолютных альянсов против
кого-то мы строить не должны...
Вопрос о поддержке России Армении. Она
обусловлена тем, что Азербайджан занимал
довольно протурецкую позицию в региональных
вопросах и тем, что Армения, напротив, всячески
старалась способствовать развитию и укрепления
российско-иранского альянса. Турция же следовала
послушно в русле американской стратегии,
направленной против интересов на Кавказе.
Позиция России в вопросе Карабаха основана на
общеевразийских принципах: мы заинтересованы в
таком статусе Карабаха, который бы укреплял
российские позиции на Кавказе и гармонично
содействовал крепкой российско-иранской оси. И
Азербайджан и Армения имеют позитивную функцию в
евразийском проекте. В этом смысле Карабах мог бы
быть образцом реализации проекта «евразийских
регионов» по аналогии с «еврорегионами», которые
активно развиваются в рамках Евросоюза.
Евразийская идея состоит в том, чтобы уйти от
устаревшей концепции Государства-Нации.
Евразийство ориентировано на превращение
больших пространств Евразии в новые
геополитические системы, где не будет
Государств-Наций таких как Армения, Азербайджан,
Россия. Мы должны стать народами – субъектами в
рамках Евразийского Союза – с единым
стратегическим центром управления и с
многоуровневой системой автономий.
Я полагаю, что наша задача состоит в реализацииPax Euroasiatica на Кавказе. Это
означает, что наша задача не поддержание
кого-либо (Азербайджан или Армению) в войне, но
установление мира по нашему евразийскому
шаблону. Это значит на практике, что мы должны
исключить из переговорного процесса США, сделать
Карабахскую проблему делом Армении,
Азербайджана, России, Ирана и Турции. Нас это
действительно затрагивает жизненным образом. И
мы сможем договориться.
Я являюсь ярым сторонником
российско-азербайджанского альянса на
евразийской базе, и убежден, что у него есть все
перспективы в будущем. Но это не только вопрос
двухсторонних российско-азербайджанских
отношений. Это вопрос полной реструктурализации
всего массива Геополитик Кавказа, новой
стратегии в этом регионе, новых юридических и
мировоззренческих принципов. Мы («Евразия»,
которая к тому времени должна стать полноценной
партией) проводим с руководством ЮФО в июне
конференцию по «Геополитике Кавказа». На ней все
эти вопросы будут подниматься и всесторонне
анализироваться. Полагаю, что присутствие
экспертов и геополитиков из кавказских
республик обогатит ее.
Является ли Турция для России серьезным
геополитическим игроком? На что она может
РЕАЛЬНО претендовать в России (например,
попытаться разными способами отнять Крым в
условиях нарастающего политического кризиса на
Украине)? Какие еще существуют реальные зоны
влияния Турции в России?
Турция серьезный геополитический игрок. У
Турции с России с османских времен давние счеты,
Кавказ и Крым были полосой двусторонних влияний,
где было пролито немало крови. Россия рвалась к
«теплым морям», Турция ей не давала это
осуществить. Хотя Англия имела свои счеты и с
Турцией, геополитически Турция объективно
играла на руку атлантизму, сдерживая евразийские
импульсы. Русский юг, Новороссия – это
грандиозный исторический результат сложной
многовековой драмы русско-турецких отношений.
Сегодня Турция является стратегическим
элементом атлантизма, следовательно,
особенности локальной геополитики усиливаются
планетарным измерением.
Турция является спонсором «туранского
проекта», это очень опасная версия
антироссийского псевдоевразийства.
«Пантуранизм» настаивает на расовом объединении
тюркских народов от Анатолии до Якутии. Это
объединение является гипотетическим, но
«антиславизм» и «русофобия» его вполне
конкретны и способны принести реальный ущерб.
«Пантуранизм» теоретически претендует на Крым,
на Кавказ (Азербайджан и тюркские этносы
российского Северного Кавказа – кумыков,
карачаевцев, балкарцев, ногайцев), на Среднюю
Азию, на татар, башкир, чувашей, якутов и других
тюрков России. Все это потенциальная зона
геополитических возмущений. «Пантуранизм»
крайне опасен особенно в ситуации
геополитической неопределенности России, когда
Москва в некоторых ситуациях выступает в
отношении тюркских этносов как, своего рода,
«ретранслятор Запада», а не как полюс
евразийской самобытности. В таком случае эти
народы вполне логично могут сделать выбор в
пользу того, чтобы этим «ретранслятором»
выступала расово близкая Турция, которая
интегрирована в Запад не только культурно, но и
стратегически. Следовательно, турецкое влияние
представляет огромную опасность для СНГ и
России, будучи носителем деструктивного
геополитического импульса.
Закономерное геополитическое недоверие России
к Турции должно дублироваться позитивным
сценарием для нее. У Турции есть и свои трения с
Западом, есть своя разновидность
«восточничества», есть вполне адекватный
исламский традиционализм с ярко выраженной
суфийской ориентацией. В определенных аспектах,
Турция может быть нейтральным или даже
дружественным России геополитическим элементом,
хотя это все же довольно удаленная перспектива.
Сегодня геополитический баланс откровенно
негативен. Для того, чтобы Россия смогла,
используя евразийскую операционную систему,
сделать «туранизм» союзническим фактором в
рамках полноценного Евразийского Проекта,
геополитическое самосознание власти должно быть
намного более ясным и фундаментальным, в
противном случае столь сложные концептуальные
операции обречены на провал и могут только
ухудшить ситуацию.
Если говорить об украинских интересах России,
всегда ли нам нужно при этом договариваться
только с украинцами? Не лучше ли по Украине
договариваться с теми, кто имеет там реальное
влияние? (например, с Германией)?
В целом это верно. Только вместо классической
для традиционной геополитики «Германии» сегодня
говорить о «Европе» в целом. Украина как она есть
сегодня – это нестабильная геополитическая
конструкция. Хотя бы потому, что главные реки
текут там параллельно и не пересекаются (так
сторонники потамической – речной – теории
цивилизации объяснили запаздывание в
объединении Германии). Но и не только поэтому.
Украина как минимум представляет собой четыре
геополитических зоны с довольно различными
векторами. Есть восточная Украина, она
евразийская органически. Есть западная Украина,
она, напротив, идентифицирует себя с Европой.
Есть Крым – он также евразийский, но в ином
формате, нежели Восточная Украина. И есть средняя
зона – в обе стороны от русла Днепра – которая
представляет собой нестабильный баланс всех
трех остальных зон. В отличие от России, где Запад
и Восток геополитически однородны, на Украине
противоположные полюса антогонистичны и
конфликтны. Это – результат веков и механически
этого не поправить.
Любой геополитический перекос Украины к ту или
иную сторону, автоматически ставит под угрозу ее
целостность. Но и поддержание уклончивого и
неопределенного невнятного статус кво тоже не
выход. Россия никогда не договорится с Украиной
только как Россия. Любой перекос в сторону
Москвы, тут же вызовет катастрофическую реакцию
на Западе – Волынь, Львов, Галиция. Если же Киев
сделает рывок в сторону НАТО, восстанет
восточная часть. Выход только в том, что
двусторонние отношения будут переведены в на
иной уровень операционного языка. Россия должна
выступать не как Россия, а как Евразия, т.е. как
цивилизационная матрица, а не как страна, не как
государство-нация.
С другой стороны, Россия должна четко оформить
свою европейскую политику, с акцентом на общие
интересы в области ресурсов, энергии, транспорта,
коллективной обороны. В таком случае
интеграционные процессы Украины с Россией будут
гармоничны и естественны. Более того,
евразийский вариант решения
российско-украинского партнерства
гармонизирует саму Украину, гарантируя ее
целостность, превращая ее в зону
евразийско-европейского геоэкономического и
энергетического сотрудничества. И в этом вопросе
Киев мог бы стать инициатором такой евразийской
инициативы: она жизненно важна для него.
Насколько американцы следуют в своей
геополитике советам Бжезинского? Или же он для их
геополитики является слишком экстравагантной
фигурой в качестве идеологического подспорья?
Бжезинский – только верхушка айсберга. Он
представляет собой выразителя самых влиятельных
геополитических кругов США, называет своими
словами то, что другие вуалируют демагогическими
фигурами речи. Бжезинский не просто крайне
влиятелен, он высказывает суть американской
(атлантистской) геополитики, как ее
сформулировали основатели этой дисциплины –
Мэхэн, Макиндер, Спикмен и др. Только полное
невежество относительно геополитики как школы,
метода, науки может служить оправданием
скептического отношения к Бжезинскому и его
идеям. Быть может, его типично польскийressentiment ответственен за то, что
классические принципы атлантизма и имплицитной,
традиционной для него, неотъемлемой
ортодоксальной русофобии, излагаются им с
определенным злорадством – вспомните анекдот
времен «холодной войны».-Бжезинский спрашивает у
генерала Пентагона: «А сколько русских может
погибнуть при взрыве этой бомбы?» – «Вы имеете в
виду, сколько людей может погибнуть?», уточняет
генерал. «Нет, я имею в виду сколько русских...»
Столь же ортодоксальны, как и в случае
Бжезинского, позиции таких стратегов как
Волфовиц, Рамсфильд, Чейни, т.е. основа
стратегического планирования нынешней
администрации Буша. Геополитические константы в
США не зависят от того, кто находится у власти,
геополитика превыше партий. Кроме того,
администрация и высшие иерархии обеих партий
комплектуются и формируются в одной и той же
структуре в CFR (Council on Foreign Relations),
где Бжезинский играет ключевую роль. Кстати, сын
«демократа» Бжезинского является советником
крайних республиканских ястребов. Все это вполне
нормально и естественно. Всем надо только одно –
изучать геополитику.
Кто же Путин на самом деле – одни называют его
патриотом, однако многие другие политологи
считают его либералом? Что или кто формирует его
взгляды?
Есть два фактора, с которыми Путину приходится
сопоставлять любое своё решение. С одной стороны
– это необходимость поддержки высокого уровня
доверия внутри страны, выражаемого в высоком
рейтинге, позитивных оценках общественного
мнения, поддержке избирателей и т.д. С другой
стороны – это внешние ориентиры – поддержка
Запада, сближение с Европой и НАТО, адекватная
деятельность на внешнеполитическом фланге.
Между этими двумя факторами существует очень
сложная взаимосвязь и почти обратная симметрия.
Народ России традиционно, в своём большинстве,
ожидает от президента проявления «сильной руки»,
построения сильного государства, патриотической
ориентации, утверждения национальной
самобытности, как об этом свидетельствуют
многочисленные социологические опросы. В то же
самое время внешний мир, особенно Запад, хочет от
Путина совершенно противоположного – проведения
активных либеральных реформ, утверждения
западнических ценностей, соблюдения норм
европейского сообщества – всего того, что
является прямо противоположным ожиданиям
внутреннего электорального полюса в России.
Статистическая справка: По данным опроса ВЦИОМ
71% россиян считают, что Россия принадлежит к
особой – «евроазиатской», или православной
цивилизации, поэтому ей не подходит западный
путь развития. Только 13% называют Россию частью
западной цивилизации. (Опрос от 13 ноября 2001 года)
По мере того, как продвигаются либеральные
реформы, происходит нарастание негативной
реакции патриотического электората (т.н.
«путинского большинства») на самого Путина и на
его действия. Избиравшись на патриотической
волне, Путин, пользуясь так называемым
«межвыборным» периодом всё больше действует в
либеральном ключе, выигрывая очки на Западе.
Существует взаимосвязь между предвыборными
временными зонами, которым соответствует
патриотический, государственнический курс в
политике президента, и наоборот, точками
удаления от них, когда возможна максимальная
реализация всех непопулистских мер и
заигрывание с Западом.
В межвыборной период торжества либерализма мы
все могли наблюдать провал путинской поездки в
Америку, снабженную наказами «Гражданского
форума», которая была неудачей. Чем объясняется
провал такого откровенного прозападного
демарша?
Вы правы – либеральная линия президента не дала
каких-либо позитивных результатов. То, что это
наносит существенный ущерб России и не может
кончиться добром просто очевидно, поскольку
отношение США к России есть величина постоянная
и постоянно отрицательная, независимо от
сиюминутной конъюнктуры. Это отношение вытекает
из холодной геополитической оценки интересов
США в Евразии, а эти интересы нее предполагают
даже самого факта существования в сердцевине
континента, где сейчас расположена Россия, какой
бы то ни было мало-мальски могучей, процветающей
и независимой державы – особенно с такими
историческими и геополитическими традициями как
в России. Достаточно обратится к высказываниям и
статьям западных стратегов, являющихся творцами
реальной политики США – Пол Волфовиц, Ричард
Чейни, Збигнев Бжезинский и т.д. – чтобы в этом
убедиться. Но не смотря на двусмысленность
прозападной ориентации, будучи зависимым от
внешнеполитической конъюнктуры, президент не
может не учитывать давление на Россию со стороны
Запада и со стороны российских либералов,
проводников западнического курса внутри страны.
Я полагаю, что позиции патриотов начнут
возрастать уже с этой весны, когда мы пройдём
точку двухгодичного периода президентства
Владимира Владимировича Путина. Это будет своего
рода пик либерализма, после чего, по мере
приближения к выборной ситуации
либерально-западнический крен будет
исправляться в патриотическую сторону.
Соответственно, изменится баланс сил в Кремле, а
точнее, державостроительные,
государственнические инициативы получат новый
импульс, что отразится и в усилении одних
группировок в ущерб другим.
Для того, чтобы сохранить прочные позиции во
главе Государства, Путину будет необходим именно
соблюсти к выборам такой баланс в политической
практике: 71 % патриотизма – 13 % либерализма (строго
по опросу ВЦИОМ). Это дает беспроблемные
перевыборы. В настоящий момент мы наблюдаем
обратный расклад – когда 71 % политики
ориентировано на Запад, а 13% – в сторону
патриотизма. С весны 2002 года это процентное
соотношение будет достаточно динамично
меняться, поэтому из усиления позиций либералов
не стоит делать слишком далеко идущих выводов.
Политика – вещь динамичная. В скором времени
баланс начнет меняться в иную сторону, а
«путинское большинство» станет реанимироваться.
Кого сегодня можно обозначить в качестве
носителей патриотической государственнической
идеологии?
Пресса и аналитики указывают на таких
персонажей из ближайшего окружения президента
Путина, как Игорь Сечин, Сергей Пугачёв,
заместитель Николая Патрушева – Юрий
Заостровцев, заместитель Волошина Виктор Иванов
и некоторых других. Мне представляется, что это
довольно разные люди, объединенные не столько
какими-то групповыми интересами, сколько стилем
и типом. Их взгляды приблизительно такие же, как у
самого президента, если освободить их от
неизбежной в большой политике конъюнктуры и
компромиссов, – государственнические, державные.
Я полагаю, что эти люди как раз выражают
патриотическую сторону души президента, тогда
как либерально-западнический курс – это, скорее
всего, дань рассудку и уступка силе исторических
обстоятельств.
Позиция президента в наших сложнейших
исторических условиях балансирует между
внутренними и внешними интересами России,
которые почти противоположны. Этот компромисс
между патриотическим популизмом и непопулярным
западничеством как бы разрезает российскую
власть пополам. Условно можно сказать, что это
соответствует двум группировкам в Кремле: одной –
либерально-западнической, воплощением которой
является Чубайс, СПС, Илларионов, его оппонент
Герман Греф и т.д., «питерские» либералы. Другая
группа «питерские патриоты», которых я уже
перечислял. Позиции последних укрепляются в
предвыборный и (по инерции) в послевыборный
период, позиции либералов – во все остальные,
межвыборные периоды. Такой анализ позволяет нам
объяснить и предугадать поведение этих двух
политико-идеологических семейств в нынешней
власти.
На сколько сильно приближение к выборам 2004 года
изменит расстановку сил?
К декабрю 2003 года, к выборам в Думу и к 2004 году, к
выборам президента, ситуация, резко изменится.
Во-первых либеральный курс даст свои
отрицательные результаты (недовольство
населения жилищно-коммунальными реформами,
повышение тарифов на энергоносители,
либерализация естественных монополий и т.д.), а
во-вторых, ориентация на Запад обнаружит свои
тщетность, хотя бы потому, что не даст и даже
теоретически не сможет дать никак ощутимых
положительных результатов, кроме пиара в среде
либеральной столичной интеллигенции, чей вес в
электоральном смысле невелик.
На сегодняшний день положение власти довольно
сложно. При наличии мощного патриотического
потенциала, который и лег в основу первого
избрания Путина, этот потенциал пока не получил
никакого ясного политического оформления. На
нынешний момент структур, способных предложить
адекватную политико-идеологическую опору
президенту, практически нет. Есть структура,
объявившая себя партией власти, в лице
объединившихся «Единой России», которая, конечно
же, представляет из себя очень важную форму
мобилизации административного ресурса, его
политического упорядочивания.
Кроме того, она выполняет полезную функцию
укрощения строптивых сепаратистов и
региональных самостийников. Но в собственно
политическом и идеологическом здесь как раз
очень большие проблемы. Дело в том, что в эту
партию влили самых разнообразных персонажей,
левых и правых, региональных фрондеров и
государственников, ярких политиков и невзрачных
чиновников... При этом на рейтингах серия слияний
отразилось довольно странно – совокупный процент
относительно бывшего самостоятельного расклада
не только не вырос, но и упал. Получается, что
«Единая Россия» не столько политическая опора,
сколько барометр электоральных позиций самого
президента. А это никак не облегчает задачу.
«Единая Россия» выполняет важную политическую
функцию, но на патриотический электорат она
воздействует лишь отчасти.
Поэтому сейчас на повестке дня стоит создание
политической партии иного типа, которая была бы
приоритетно нацелена на поддержку президента на
основе именно патриотического, державного, если
угодно, евразийского вектора. С самостоятельной
и самоценной политико-идеологической
программой.
Есть ли сомнения в том, что Путин будет
выставляться и на второй срок президентства?
В отличие от других российских руководителей
Путин – единственный человек за последнее
столетие, которому, если он просто уйдет,
гарантирована полная безопасность. Это человек,
который не успел причинить России никакого
вреда, и как минимум предотвратил утрату Россией
Северного Кавказа. Поэтому я убежден, что он
может осмыслять свои электоральные перспективы
без всякого страха. Но я убежден, что он просто не
имеет права перед народом взять и так просто
уйти.
Мне кажется Владимир Владимирович Путин должен
нам всем: россиянам, стране, истории. Он молодой
адекватный энергичный осмотрительный президент,
он начал осуществлять серию важнейших
политических шагов, и он не может просто так
сейчас взять и уйти, отказавшись от борьбы за
президентство. Конечно, может быть бремя власти в
такой сложной стране, в такой напряженной
исторической ситуации и в таком враждебном
окружении, на самом деле, гораздо тяжелее, чем
представляется обывателю...
Однако я надеюсь, что он останется президентом
и еще на один (как минимум) срок, и мы с вами его
выберем, сделаем все, чтобы выбрали его, а не
какое-то чудовище. Его задача создать в России
стабильный политический режим, отвечающий
интересам российской государственности,
интересам народа, приоритетам нашей геополитики.
Лишь после этого ему можно будет думать об отходе
от дел. Нынешнее равновесие обманчиво и очень
хрупко. Сейчас оно держится на Путине. Желательно
сделать так, чтобы оно держалось само по себе на
основе политико-мировоззренческой системы. Это –
цель, но осуществить ее может только Путин.
Сейчас вопрос стоит в адекватном
политико-партийном оформлении патриотической
линии, чей вес будет возрастать по мере
приближения к выборам. Ранее лояльные Кремлю
«патриотические» силы даже по своей структуре и
по имиджу несли опечаток глубочайшей
брезгливости кремлевских полит-технологов к
этой теме. Карикатурная ЛДПР – образчик этого
убого парт строительства на патриотическом
фланге. Построение адекватной, тонкой,
продуманной, имиджевой политики в сфере
государственности, патриотизма, национальной
идеи есть, пожалуй, самый главный вопрос для
президента.
Готовить это надо сейчас, и я не думаю, что
обязательная смена команды сыграет здесь
решающую роль.
|
